Пандемия – новая эпоха в аналитическом дискурсе?
Путь к возможности зрелой любви у каждого человека проходит в учете его личностной организации. Не углубляясь в детализацию по личностям, я бы хотела порассуждать о том, что зарождается сейчас – в эпоху, начало которой переформировывает и ставит перед психоаналитической практикой другие задачи. Порассуждать настолько, насколько я сама, только получая психоаналитический опыт, могу заглянуть в свои внутренние переживания, столкнувшись с тем, что что-то, что только началось в моем практическом отношении, уже подверглось неким изменением, диктующим внешней реальностью.
Почему я назвала свое эссе «Пандемия – новая эпоха в аналитическом дискурсе», но начала со строки о пути к зрелой любви?
Бессознательная вера в собственное бессмертие, присутствующая у каждого аналитика (а возможно, и у каждого человека) в той или иной степени, столкнулась с некой прерывностью. Прерывностью, как с симптомом, который поделил жизнь на До и жизнь на После. Прерывностью, как с тем родителем, который покинул, родителем, который отобрал: привычный образ жизни и работы, привычный уклад, в котором индивидуальным способом строилась жизнь каждого. Прерывностью, как со свидетельством смерти, с которой в той или иной степени столкнулся каждый. Возможно, выходя за пределы физической смерти – смерти чего-то прежнего внутри нас. Прерывностью, как в смене отношений с Другим, так и с самим собой.
Сегодня парадигма Прерывности выглядит так, как когда-то сказал Андре Грин, так: «есть что-то, что происходит, а есть что-то, что происходит и приобретает значение».
В работе «Жуткое» Фрейд пишет о «парадоксальном чувстве знакомого и незнакомого одновременно. Потеря способности отличать реальность и фантазию, безумие и здравомыслие, и другие феномены, связанные с верой в магическое всемогущество мысли, которая аналогичным образом преувеличивает власть психической реальности над материальной реальностью».
Психическая эпидемия – это то, что поднимает сегодня в особом состоянии все те силы, которые дремали. Психическая сила подняла спящие и дремучие аспекты. Все, что было неудобным – отрицалось, все, что пугало – было разъясненным, все, что было неизвестным – становилось зримым и понятным. Реальность сегодняшнего дня конвертировала психические состояния в неудобное, неразъясненное и незримое. Это и коснулось аналитической практики.
Удобно было работать, расположившись в кресле. Был понятен аспект оплаты и неоплаты, как сопротивления, проходящее через наличные деньги. Фактически, в данном эквиваленте его можно было потрогать. Напротив сидел человек, сигналы которого можно явно уловить: движение пальцев рук, расширяющиеся ноздри, дерганье ногой, запах и т.п.
Работа шла в достаточно комфортном и понятном формате: есть кабинет, в который ты приходишь, есть пациент, который приходит к тебе. Некие взаимоотношения случаются в отдельном пространстве, которое является пространством двух: психоаналитик-пациент.
Сейчас «пространство двух», диктуемое внешней реальностью и ее ограничениями, видоизменилось: уединение для сеанса требует дополнительных стимулов (закрыть дверь от близких людей, выделить «свое тихое место», проверить уверенный интернет и связь) и опять же, в этом контексте происходит столкновение с Прерывностью, которая, как Третий – структурирует процесс по-своему.
Что остается у психоаналитических отношениях того, чего не способна затронуть внешняя реальность? Остаются уникальные терапевтические процессы и отношения аналитик-пациент. Возможно, мы сейчас наблюдаем некий синтез различных школ, которые находятся в противоборстве друг с другом. Возможно, классическая ортодоксальная психоаналитическая парадигма под воздействием Прерывности (которую можно рассматривать и как некий объект, с которым осуществляются отношения), которая ставит свои задачи перед каждым аналитиком в частности и перед парадигмой в целом, позволит другим парадигмам разместиться у себя, чтобы положить начало открытию новым концепциям, которых ждет психоаналитический мир со времен открытий Фрейда.
Конфликт на внешнем уровне событий, усилил внутренний конфликт, который разворачивается внутренним психическим событием. Внутреннее психическое психоаналитических парадигм столкнулось с катексисом внешних событий, которые неизбежно постепенно приведут к иному взгляду на отношения, как между аналитиком и пациентом, так и между школами.
Прерывность, как элемент отсутствия того, что было и того, чего вдруг не стало, возможно, позволит психоаналитической школе пофантазировать о том, с чем так ригидно мог слиться ортодоксальный подход, в котором преобладание агрессии по отношению к другим школам было очевидным.
Здесь интересна аналогия Дидье Анзье о «бессознательном выборе объекта любви, как гомосексуальном дополнением самого себя». То, что не вписывается в общепредставленную схему субъекта в объект – отвергается и не принимается.
Если объект выбирается по противоположному акту, как гетеросексуальный, то появляется возможность объединения. Не это ли ведет к представлению о том, что же такое зрелая любовь?